На фоне глобализации рождается  огромное число националистических идей, которые влияют на социум. Отождествление средствами массовой информации национализма с уличным насилием и неофашистскими партиями приводит к сужению понятийного поля, а также затрудняет конструктивное обсуждение данной тематики. В этом контексте задача теоретического переосмысления национализма как многогранного социально-идеологического феномена приобретает особую актуальность. Несмотря на способность национализма к интеграции в идеологии либерализма, демократии, социализма и т.д., в современной социальной теории сам он так и остался необъяснённым. Сложившуюся ситуацию ярко описывает высказывание У. Коннора: «В этом мире Алисы-в-Стране-чудес, в котором нация обычно означает государство, в котором нация-государство, как правило, означает многонациональное государство, в котором национализм обычно подразумевает лояльность по отношению к государству и в котором этничность, примордиализм, плюрализм, трибализм, регионализм, коммунализм, парохиализм и субнационализм означают лояльность по отношению к нации, нет ничего удивительного в том, что национализм остается по существу неизученным» Представляется , что процесс переосмысления должен начинаться с конституирования определения национализма. При рассмотрении существующих в науке определений национализма обращает на себя внимание большое разнообразие этих определений. Наиболее распространёнными определениями являются функциональные. Так, в частности, английский культуролог Б. Андерсон в 80-х годах XX в. трактовал это понятие следующим образом: «Национальность, а вместе с ней и национализм являются особого рода культурными артефактами». Современный исследователь Г. Зверева понимает национализм как «совокупность ментальных установок и дискурсивных практик особого рода». С этим соглашается А. Макклинток, дополняя предыдущее определение гендерной составляющей: «…национализм с самого своего возникновения конституировался как гендерный дискурс и не может быть понят вне этого». Ученые , трактующие национализм как «культурный артефакт» , «совокупность ментальных установок» ,«гендерный дискурс» , говорят, таким образом, о его функциях. Недостатком таких определений является то, что они не объясняют сущности национализма: исследование идёт по пути изучения функций, а не сущности этого явления. Недостаточность функциональных определений национализма порождает попытки учёных дать сущностные определения явления. И эти определения отличаются большим разнообразием. Ряд таких определений связывают национализм с идеологическими конструктами общества. Так, с идеологией соотносили национализм X. Герт и К. Миллс, изучавшие идеи М. Вебера [19] в 40-х годах прошлого столетия. Национализм для них – «идеология, оправдывающая национальное государство» . Близка к этой позиции точка зрения современного исследователя В. Коротеевой, утверждающей, что «национализм – это политическое движение, стремящееся к завоеванию или удержанию политической власти и оправдывающее эти действия с помощью доктрины национализма» .Другие авторы соотносят национализм с государством и понимают его как часть государственной политики. Исследуя влияние национализма на современные государства, Э. Геллнер в 80-х гг. двадцатого столетия определяет его как «прежде всего политический принцип, который требует, чтобы политические и национальные единицы совпадали, а управляемые и управляющие принадлежали к одному этносу». Для Э. Смита «национализм – это идеологическое движение, стремящееся добиться или поддержать автономию, единство и идентичность социальной группы, предназначенной стать нацией» . М. Биллиг в 90-х годах тоже соотносит национализм с политической составляющей: «Национализм в широком смысле слова понимается как понятие, охватывающее способы воспроизводства национальных государств» . В трудах В. Эггеленга [12] и Д. Кречмара национализм рассматривается как политическая альтернатива либерализма. Э. Кисс также усматривает в национализме политическую силу и утверждает, что «национализм является формой политического сознания, основанного на самоидентификации с нацией и лояльности к ней» . Следующая группа определений связывает национализм с экономикой. Американский функционалист К. Дойч в 50-х годах видит в национализме экономическую силу, «преобразующую каналы культуры в штормтрапы, по которым массы индивидов движутся в направлении к экономическому преуспеянию». «Национализм можно определить как форму коллективного поведения, основанную на представлении о собственной исключительности, и вытекающего отсюда стремления перераспределить блага в свою пользу» , – пишет Ф. Н. Ильясов. Связь национализма с различными конструктами идеологии, политики и экономики сосредоточивает внимание ученого на одном аспекте явления (идеологическом, экономическом, политическом), но не позволяет проанализировать феномен в целом, с учетом всех его аспектов и форм функционирования. Некоторые определения национализма рассматривают национализм как локальное явление, применительно к конкретной стране или региону. Современник К. Дойча, американский профессор Г. Кон рассматривал национализм в истории Европы как «путевую звезду» [16, р. 9-10], которая ведёт Европу по пути исторического развития. В России разработку этой тематики в начале XX века начал В. Строганов . Для него русский национализм основывается на вере в свой народ и любви к нему. Чуть позже вторит ему в своих работах И. А. Ильин, для которого «русский национализм есть уверенное и сильное чувство, русский национализм есть любовь к историческому облику и творческому акту своего народа, русский национализм есть вера в инстинктивную и духовную силу своего народа, русский национализм есть созерцание своего народа перед лицом Божием» . Подобные определения национализма позволяют лучше понять его особенности в том или ином государстве, будучи результатом изучения этого феномена в отдельно взятой стране. Однако определение, которое получается в итоге, применимо только к стране, на материале которой проходило исследование. Как видим, определения национализма отличаются большим разнообразием. Это явление исследователи наделяют разными составляющими: идеологией, чувствами, интеграционной силой. При этом у исследователей нет единого мнения о сущности феномена. Представляется, что причина этой проблемы заключается в изменчивости проявлений национализма. При благополучии нации национализм проявляется как чувство гордости и сопричастности со своей нацией, ее культурой и родной замлей. При появлении проблем, которые затрагивают нацию в целом, национализм становится идеологией: теперь он выступает подобием иммунной системы, защищающей нацию от разрушения. Таким образом, различные функции национализма отражают разные его аспекты. На этом основании уместно сделать вывод, что национализм есть феномен не статичный, что и обуславливает многообразие определений этого явления. Таким образом, динамический характер феномена национализма заставляет определить его как процесс взаимоотношений индивида и нации: национализм – процесс самоидентификации индивида с нацией, связанный национальным, географическим и культурным аспектами. В зависимости от аспекта и обстоятельств он может быть национальным чувством, идеологией, политическим феноменом и т.д. Думается, что, не отрицая существующие определения национализма, данное определение позволяет интегрировать их, одновременно рассматривая национализм в динамике его существования, с учетом всех обстоятельств, и глубже понять его сущность, характер его изменений и трансформаций.